Думаю, многие хоть раз сталкивались с экранным образом судмедэксперта: циничный здоровяк с большими руками, который, практически не отходя от трупа, может есть бутерброд или курить. На самом деле это совершенно не соответствует действительности. Во-первых, среди судебных медицинских экспертов немало женщин, во-вторых, большинство – приверженцы здорового образа жизни, к тому же вскрытие трупов – лишь около 40-50 % выполняемой ими работы. О тонкостях профессии корреспонденту «МВ» рассказали начальник управления судебно-медицинских экспертиз УГКСЭ по Гродненской области Лариса Бобёр и государственный медицинский судебный эксперт отдела медицинской криминалистики Николай Кузмицкий.

История повествует, что с 1870 г. при врачебном отделении каждого губернского правления утверждалась должность фармацевта, в обязанность которого входило проведение судебно-медицинской экспертизы. А уже в 1896-1897 гг. рассматривался вопрос об открытии при гродненской окружной лечебнице специальной лаборатории, поскольку в год поступало порядка сорока запросов на производство исследований человеческих внутренностей: в аптеках сделать это было проблематично. В докладной записке гродненскому губернатору от 27 сентября 1902 г. местный врачебный инспектор писал: «Присутствие канцелярии Врачебного отделения помещается в двух небольших комнатах Губернского правления. Устроить здесь лабораторию нет никакой возможности… Поэтому Врачебному отделению приходилось производить химические исследования или где-нибудь в отгороженном углу чердака, или даже в неотапливаемом сарае, угол которого провизор, производивший анализы, отапливал собственной переносной печкой. Внутренности и другие объекты исследования в ожидании очереди хранятся в сундуке, который стоит в неудобном и небезопасном месте. При таких условиях нелегко производить научные работы и притом своевременно…»

С тех пор, конечно, многое поменялось. Сегодня управление судебно-медицинских экспертиз входит в состав УГКСЭ и размещается в комплексе зданий по пр.Космонавтов, 74б. Помимо административных кабинетов, отделов общих и медико-криминалистических экспертиз здесь находятся судебно-медицинский морг, магазин ритуальных услуг и зал прощаний.

– Задача судмедэкспертизы – ответить на вопросы медико-биологического характера, которые перед специалистами ставят правоохранители, – рассказывает Лариса Бобёр. – Например, имеются ли телесные повреждения, каков их характер, давность, механизм образования, связаны ли они со смертью. Эксперт подписывается под каждым своим словом и несет ответственность вплоть до уголовной за дачу ложного заключения.

Бытует мнение, что судмедэксперты исследуют только трупы. На самом деле, это 40-50% от всей работы. Чаще всего в управление обращаются, чтобы «снять побои». Специалисты дают заключение: когда и каким образом человек мог их получить, какова степень их тяжести, и вообще, не сфальсифицированы ли они. Объектами экспертизы могут служить материалы уголовных и гражданских дел, медкарты, рентгенограммы, данные УЗИ и т.д. При необходимости содействие при проведении таких исследований оказывают узкие клинические специалисты. Эксперты работают с вещдоками, костными останками, орудиями преступлений, одеждой со следами крови. Заключение судебно-медицинской экспертизы – один из источников доказательств в гражданском и уголовном процессах, поэтому эксперту важно быть честным и объективным. Его выводы должны быть четкими, полными и обоснованными.

Лариса Ивановна вспоминает несколько случаев из практики: «Однажды к нам обратились по поводу перелома, полученного военно-служащим. Но при изучении рентгенограмм я обратила внимание: перелом не меняется через две, три недели, хотя должен заживать. Начали досконально исследовать снимки, обратились к “светилам” рентгенологии. Оказалось, что это – аномально расположенный сосуд, ошибочно принятый за линию перелома. В другом случае человек, получивший травму, через какое-то время потерял зрение. На это не сразу обратили внимание, поскольку он и так не очень хорошо видел. Но клиницисты высказались, что у него может быть мозговая слепота, которую способен повлечь за собой удар в область затылка. Нашей задачей было доказать это или опровергнуть. Привлекали специалистов кафедры офтальмологии. Пришлось нелегко, так как у человека, ударившего мужчину, были матерые адвокаты. Участие в судебных заседаниях – часть работы судмедэксперта, поэтому он должен умело владеть материалом, быть собранным и готовым к любым вопросам».

***

Что касается судебно-медицинской экспертизы трупа, ее основная задача – установить причину смерти. Отсюда вытекают вопросы: когда она наступила, при каких обстоятельствах, имеются ли повреждения, связаны ли они с кончиной, каково орудие воздействия и т.д. В обязанности судмедэксперта также входят выезды на осмотр трупа на место его обнаружения в составе следственно-оперативной группы. Прежде всего, измеряется температура: для определения времени наступления смерти. Температура может зависеть от погодных условий, от того, перемещалось ли тело: это должен учесть эксперт. Также он подмечает, есть ли следы волочения, как на трупе надета одежда, какова окружающая обстановка, что находится в руках и т.д. Кстати, недавно судмедэксперты получили новые специальные чемоданы. В набор входят термометр, секундомер, аптечка, компас, одноразовые перчатки, бахилы, налобный фонарь, лупа с подсветкой, электронный дальномер, инструмент для измерения трупных пятен и даже зеркальце, которое подносится ко рту: если человек дышит, оно запотевает. Всё продумано до мелочей.

Итак, если человек умер в больнице от заболеваний, его отправляют к патологоанатому. К судмедэксперту, как правило, – в остальных случаях, независимо от того, ушел человек из жизни на улице или дома. А вдруг ему «помог» умереть кто-то из родственников! Особенно при наличии телесных повреждений, обнаруженных при первичном осмотре на месте смерти, в случаях невыставленного клинического диагноза, при насильственной смерти, жалобах со стороны родственников на оказание медпомощи, вопросах от правоохранительных органов и так далее.

К разговору присоединяется Николай Кузмицкий. С его слов, прежде чем начать вскрытие, эксперты и их помощники облачаются в специальную защитную одежду: шапочку, штаны, халат, фартук, маску, сапоги и прочее. Судебно-медицинское исследование происходит в секционном зале. В ходе вскрытия берутся необходимые пробы, анализы, образцы. Все обнаруженные изменения, в том числе признаки заболеваний, подробно описываются, фиксируются и излагаются в заключении эксперта. «Всегда стараемся минимизировать психоэмоциональную травму для близких умершего. Следы наших манипуляций не должны быть заметны, не видны в траурной одежде», – поясняет Н.Кузмицкий.

– Николай, правдива ли фраза «вскрытие покажет»?

– Нередко на месте происшествия сталкиваешься с людскими домыслами. И чаще всего слышишь версию «тромб оторвался». Если бы мы хотя бы в 10% случаев находили эти тромбы, я был бы сильно удивлен. Без вскрытия очень редко можно сказать, от чего человек умер. К примеру, под мостом на берегу реки обнаружили труп без видимых телесных повреждений. На вскрытии же становится ясно, что все кости переломаны и жизненно важные органы повреждены, что характерно для падения с высоты.

– Как часто доводится работать с эксгумированными телами?

– Эксгумации проводим в среднем раз –  три в году. Это одни из самых сложных экспертиз. Во-первых, труп уже когда-то был вскрыт. Во-вторых, исследования осуществляются в серьезно разложившемся теле, а в гробу гнилостные процессы происходят не так, как на открытом воздухе. Исследование эксгумированного трупа всегда проводит комиссия экспертов. Его результаты крайне важны для следственных органов, так как помогают принимать окончательное решение по факту смерти.

– Правда ли, что судмедэксперт всегда работает с трупом как с условно инфицированным?

– Как правило, мы не знаем, есть ли, например, у человека туберкулез либо ВИЧ. Поэтому эксперт всегда работает с трупом, предполагая, что он может быть заражен какой-либо инфекцией. Важно, чтобы морг хорошо вентилировался, помещение было большим. Используем маски, защитные экраны или очки, кевларовые перчатки во избежание случайных проколов и порезов кожи. Постоянно проводятся дезинфекция секционного зала, кварцевание всех секционных помещений. При использовании средств индивидуальной защиты и рациональном построении режима работы риск заразится чем-то минимальный.

– Иногда в интернете или кино можно увидеть истории про оживших в морге…

– Такого физически быть не может. Но в моей практике был интересный эпизод. Проводили вскрытие  парня. На столе лежало сердце, коллега дотронулась до него ножом, и оно стало сокращаться. Для эксперта это, мягко говоря, эмоционально не очень простая ситуация. А дело в том, что у сердца есть сердечный автоматизм. Металл секционного столика имел один заряд, а ножа – другой, и разности потенциала между ними хватило, чтобы запустить несколько сердечных сокращений. Такие случаи очень редкие.

***

– В работе судмедэксперта час-то присутствуют непростые морально-психологические моменты: – говорит в заключение Л.Бобёр. – Невозможно привыкнуть к смерти детей: к нам привозят младенцев в возрасте до года со всей области, скончавшихся вне лечебных учреждений, без видимых на то причин, то есть чаще всего умерших от каких либо заболеваний. Непростые экспертизы и в случаях трагических смертей. Но эта часть нашей работы, и она крайне важна для предупреждения таких трагедий, подробного изучения произошедших случаев, проведения профилактических мероприятий. Мы все пришли в профессию осознанно и по внутреннему убеждению. Она научила нас любить жизнь, ценить то, что имеем, заботиться о собственном здоровье и здоровье своих близких. Наша работа важна и крайне необходима, потому что помогает установить истину, расставить все точки над «i», ведь часто за мертвыми стоят судьбы живых людей.

Ольга Махнач, «Милицейский вестник»

Фото автора и Марии Лешик