Иван ударил мать в шею. Внутренний голос нашептал: там, в шейном отделе позвоночника, у мамы живет бес, его надо срочно изгнать. Ваня убил самого родного человека. Потом его признали невменяемым и направили на принудительное лечение…
О том, как специалисты различают преступника и психически больного человека и какие уловки используют убийцы, чтобы симулировать психическое заболевание, «Р» рассказала заместитель начальника отдела стационарных судебно-психиатрических экспертиз Госкомитета судебных экспертиз Юлия Лисицына.
В случае тяжкого и особо тяжкого преступления назначается стационарная психолого-психиатрическая экспертиза. Она помогает определить психическое состояние подозреваемого или обвиняемого. Из СИЗО подозреваемого этапом переводят в стражное отделение. Пациентов обследуют четыре недели. Эксперты-психиатры проводят беседы. В остальное время медицинский персонал круглосуточно наблюдает за состоянием подозреваемых и описывает его в медицинских дневниках. Утром на пятиминутке сестры рассказывают, кто и как себя вел, как ел, с кем общался. Важно, как пациент себя чувствует, как выглядит, как и что говорит. Кроме того, учитываются материалы уголовного дела, медицинская документация о пациенте из поликлиники по месту жительства, сведения от психиатра и нарколога, стационарная карта из психиатрического отделения, если был на лечении. Имеют значение характеристики с места работы, учебы и другая информация.
Но истинные преступники пытаются имитировать психическое заболевание, чтобы избежать уголовной ответственности. Как? Юлия Лисицына провела более 500 экспертиз:
— Чаще всего говорят: «У меня голоса». Этот симптом нельзя проверить аппаратами. Но чтобы сымитировать расстройство, нужно очень хорошо знать психиатрию и быть отличным актером. Я работаю с 2007 года и не уверена, что смогла бы изобразить психическое расстройство. Учитывая то, что мы месяц за пациентом наблюдаем, симулировать это практически невозможно.
Бывает и так: пациент упорно предъявляет жалобы на бессонницу, а сестра говорит, что не просыпался всю ночь, уверяет, что не было аппетита, а съел всю порцию. Не было еще таких случаев, чтобы эксперты не раскусили симулянтов.
— Убийство в любом случае противоестественно. Но где грань психической нормы и мотивированного преступления? — интересуюсь у специалиста.
— Ругаться, бросать тарелки, брать нож и наносить удары — это все агрессия. Вопрос не в том, какие негативные эмоции мы испытываем, а в том, как мы можем себя удержать на поведенческом уровне. Я могу злиться на кого угодно, но взять скалку и бить — мой личный выбор. То, что человек убивает, еще не значит, что он ненормальный. У него другие представления о допустимых уровнях агрессии.
— То есть не контролирует свои действия?
— Поведенческий акт мы всегда можем контролировать в ситуации здоровья или тех психических расстройств, которые не влияют на осознанно-волевую регуляцию. Но есть убийства по бредовым мотивам. И тут включаются другие механизмы. У нормального человека всегда будет борьба мотивов. Импульс возникает, но срабатывают ограничения, обусловленные воспитанием и мировоззрением. У психически больных этой борьбы мотивов нет. Голос им приказывает, что и как делать. Они не могут поступить иначе.
— А как же аффект?
— Аффект — состояние сильного душевного волнения, когда человек не в полной мере себя контролирует. Возникает и у психически здоровых, и у душевнобольных. Бывает, что совершивший преступление длительно перед этим терпит насилие, а потом последняя капля — и он убивает. При этом должны быть противоправные или аморальные действия со стороны потерпевшего. И эти обстоятельства учитываются. С аффектом у меня была одна пациентка. 10 лет жила с мужем-тираном. Это был не первый брак. Супруг ее притеснял и унижал. В очередном конфликте она ударила его ножом в сердце. Удар был смертельный.
Мать Ивана могла бы жить, если бы вовремя показала сына врачу. Как рассказала эксперт-психиатр, еще лет десять назад двоюродный брат замечал за ним странности. Ваня строил энергетические пирамиды, сам с собою вел беседы. Его уволили с работы — не справлялся с обязанностями. Социальные контакты утратил. Последнее время жил с мамой. Но она не обращалась за помощью…
— Статистически психически больные реже совершают убийство, чем здоровые, — замечает Юлия Сергеевна. — Шизофрения бывает разной. Каждый четвертый переносит один эпизод в жизни и больше не болеет. Течение болезни зависит от того, когда пациент обратился за помощью, от его личностных особенностей. Однозначно сказать, что тот или иной пациент кого-то убьет, нельзя. К преступлению могут приводить разные психические заболевания, в том числе расстройство личности, последствия органических травм, соматических заболеваний. Но нарушение волевой регуляции, когда человек собой не владеет, бывает не так часто.
— Голос, управляющий действиями больного человека, для него реален. А что может сделать потенциальная жертва, чтобы защитить себя?
— Люди реагируют по-разному. Одни впадают в ступор. Другие пытаются убежать. Если начался бред, не нужно с ним соглашаться, но и разубеждать нельзя, чтобы не вызвать агрессию. Можно сказать: «Я верю, что ты так думаешь, но с тобой не согласен». И обращаться за помощью.
Читать статью полностью на портале «СБ»: http://respublika.sb.by/top-tema/article/golos-nasheptal-bedu.html
